And we'd steal away every chance we could
To the backroom, the alley, the trusty woods.
I used her, she used me
But neither one cared.
We were getting our share.♫ bob seger - night moves
Говорят, случайности не случайности. А еще, что никогда нельзя говорить "никогда" и, что в жизни тебе выпадает именно то, чего больше всего не любишь или боишься. Видимо, чтобы быть счастливым, необходимо уметь вести диалог со Вселенной, что может далеко не каждый человек, а другие и вовсе учатся с ней общаться только через горечь уже свершенных ошибок. Такой была и Эвелин Фрай. Она смотрела на жизнь сквозь призму собственных слез и душевных терзаний. Каждый ее шаг был, по сути, глобальной катастрофой и вел к чудовищным последствиям, несмотря на постоянные попытки анализировать поступки и прогнозировать все наперед. Хуже всего все оборачивалось тогда, когда девушка верила, что делает все правильно, как положено.
По факту, она продолжала наступать на одни и те же грабли вновь и вновь, набивая шишку за шишкой, словно бы жизнь ее ничему не учила. И ведь Эвелин не была глупой, нет. Совсем наоборот. Однако, ей всегда тяжело было сдерживать бешеный темперамент и жажду приключений, бесконечно нашептывающие ей, что от жизни просто необходимо получать удовольствие и поступать нужно только так, как хочется, иначе потом будет мучительно горько осознавать, что позади осталось огромное количество упущенных возможностей.
И она жила. Жила одним днем, наслаждаясь своими промашками и успехами, находя особенную радость в простых будничных мелочах, даря улыбки грустным людям и неизменно взрывая чужие серые будни своей дьявольской энергетикой. Она проходилась по жизням людей самым настоящим ураганом, сметая все на своем пути и захватывая кирпичи из чужих строений. Рушила фундамент, подкашивала деревья. Заставляла людей верить в то, что их идеалы мелочны и чудны, несмотря на то, что ее собственные стремления были не столь уж и далекими от их собственных. Она также мечтала о счастье, о теплых объятиях, в которых можно забыться холодными ночами и о терпких поцелуях, согревающих зимними вечерами лучше любого глинтвейна. Впрочем, сколько попыток выстроить это будущее было похоронено ее упрямыми усилиями. Никто из мужчин еще не оказывался тем самым и близко не касаясь образа из грез, поскольку она и не давала им попробовать. Мужчина в ее голове всегда был лучше, красноречивее, сильнее. Но он оставался призраком, которого было невозможно любить. А ей так хотелось испытать это чувство.
Брайль был одним из тех, на кого бы она никогда в жизни не взглянула бы, если бы не его собственная настойчивость и крохотное зерно сомнения, заставившее ее сердце потеплеть к этому непутевому львенку. Их встречи всегда проходили бурно, будто бы они были обречены тонуть в пучине эмоциональных волн друг друга. Казалось, между ними зарождается электричество, и в этих чувствах и есть секрет вечного двигателя, но энергия та была столь разрушительной, столь болезненно невыносимой, что хотелось кричать. И от боли и от удовольствия, словно граней одной монеты. Он заставлял ее буквально сходить с ума, погружаясь в безумие, ведь не хотелось верить в то, что между людьми может быть нечто столь неопределенно жестокое и прекрасное. С ним она не могла быть разумной, не могла сдерживать порывов и в конечном счете всегда приходила к выводу, что отношения не могут нести в себе столько боли и непозволительных поступков, за которые потом было стыдно. Реакция на него всегда было чересчур резкой, острой, мгновенной, а ей не хотелось быть коброй, жаждущей смерти, какой он видел ее, и какой не должен был знать.
- Еще один похотливый взгляд, Маркус, и я клянусь, что завтра утром ты найдешь свой глаз на коктейльной трубочке, - скрывая возмущение за смешком парирует брюнетка, поправляя декольте и чертыхаясь из-за чувства липкости, что уже появляется в местах, где жидкость успевает подсохнуть, - серьезно, мог бы ради приличия выждать несколько минут или хотя бы не делать это столь демонстративно, - он ухмыляется, вальяжно скользя взглядом по хорошо знакомому телу, словно бы знает, что ее скрытая неловкость не беспочвенна, будто чувствует, что она уже попалась в ловушку, из которой не выберется без жертв. Нелепые попытки вызвать в нем негатив негативом никогда не увенчаются успехом, ведь всегда вызывали лишь обратную реакцию. Так что же она хотела сейчас? Просто потянуть время, чтобы найти момент поудобнее и тихо исчезнуть?
- Знаешь, я ведь даже бы и не удивилась такому повороту. Весьма в твоем стиле, - снова растягивает губы в ироничной ухмылке, сгорая от желания изничтожить его прямо здесь и сейчас, просто чтобы больше никогда в жизни не смотреть в это лицо, причинившее, честно говоря, довольно много боли. Последняя ссора была еще более эмоциональной и жесткой, чем все до нее вместе взятые, и не вспоминать об этих событиях, находясь в двух шагах от причины столь ярких переживаний, особенно на фоне недавних событий, было невозможно. Эвелин постепенно начинала ненавидеть мужчин. Абсолютно всех и каждого по отдельности, причем своим собственным видом этого неповторимого чувства.
- Уж я то знаю, как ты умеешь доводить до истерики своей маниакальностью, - снова легкая улыбка, за которой в очередной раз кроются совершенно иные эмоции. Впрочем, злость постепенно выходит, уступая место какой-то пустоте и усталости. Так надоело бороться и защищаться, когда на самом деле хочется просто побыть слабой и забиться в какой-нибудь подходящий для того темный уголок. И это чувство лишь крепнет, когда Брайль говорит о своей искренней радости от этой встречи. Может ли она ответить ему тем же? Иви весь вечер пыталась вновь полюбить жизнь, сбросить напряжение и избавиться от проблем с мужчинами и отношениями хотя бы на уровне собственного сознания, а тут появляется он, как ходячее олицетворение всех ее неудач и бед в прошлом. Что ей остается делать теперь?
- Я действительно рада тебе, Брайль, - голос на пару тонов тише, произношение мягче. Даже улыбка, не сходящая с лица становится чуточку добрее, ведь сопротивляться очевидному у нее нет ни сил ни возможностей. Быть может, это не такая уж и дурная идея, провести время с кем-то, кто понятия не имеет о ее чертовски запутанной ситуации, но при этом отлично знает ее саму. Может, это и правильно?
- О, поверь, до приставаний точно не дойдет. А если и дойдет, то знай, что Томас, как заботливый брат, подарил мне шокер на рождество, - разумеется, блеф, причем в шутку, но пусть подумает триста раз, прежде чем вновь позволять себе столь неоднозначные взгляды и реплики в ее адрес. Она слишком хорошо его знала. Нет, не так. Она слишком хорошо знала, что происходило, когда их обоих помещали в одно замкнутое пространство. И проверять давно доказанную практикой теорию еще раз, совершенно не хотелось. Ну должен же был наконец всему придти какой-то предел, ей богу!
- От такого же слышу, - она снова толкает его ладонью в грудь, качая головой в знак того, что признает, что он никогда не изменится, - к черту лонг, я устала от шума, Брайль. Я знаю где здесь можно раздобыть стоящий бурбон и нормально поговорить, тем более, что ровно там же можно и спасти твою рубашку.
О том, что в ее кабинете имеется не только ванная комната и мини-бар, но еще и шкаф, где она, как человек практичный, хранит несколько комплектов одежды на любой случай жизни, Эвелин решила умолчать. Разумеется, мужской одеждой там и не пахло, поэтому либо ему придется спасаться салфетками, либо использовать воду. А вот она сама вполне могла избавиться от проклятого платья и сменить его на другое.
- Пойдем, ковбой. Пока разум во мне не окреп и не повелел избавиться от тебя ради сохранения собственной адекватности, - усмехнулась она, потянув его за руку к лестнице, ведущей на второй уровень клуба, где помимо прочих развлекательных зон находились и служебные помещения, в частности, кабинет управляющего и ее собственное рабочее место. Кабинет был закрыт, но, разумеется, без ключа Иви и в свой выходной день из дома не выходила. Отперев дверь, она включила в помещении свет, после чего попросила Марка закрыть за собой дверь. Как только он сделал это, звук с танцпола практически полностью исчез, благо звукоизоляция тут была на высоте. Не особенно собираясь церемониться с человеком, которого на в общей сложности знает далеко не один год, Иви быстро выпорхнула из каблуков и испустила самозабвенный вздох, сообщающий о степени ее наслаждения полученным комфортом.
- Как же мне было это нужно, - усмехнулась она, обращаясь скорее к самой себе, нежели к мужчине, которому указала на мини-бар в углу, рядом с панорамным стеклом, из которого был виден клуб, но никому извне не было видно ничего из того, что могло происходить в кабинете арт-директора. Удобная вещь.
- Чувствуй себя, как дома. Ванная, кстати, там, - она открыла дверь в небольшую комнату, после чего оставила Марка наедине с его рубашкой, а сама схватилась за шкаф возле входа, откуда спустя пару минут проб и ошибок выудила черное платье, способное хотя бы прикрыть алое белье. Все остальное было вообще не в кассу, так что особенных вариантов не наблюдалось. Пока мужчина справлялся с последствиями их встречи, девушка успела сменить наряд, искренне надеясь, что у Брайля хватило чувства такта, не подглядывать за процессом. Почувствовав себя увереннее, Иви поправила волосы и остановилась возле двери в ванную.
- Помочь? - просто из вежливости осведомилась она, поймав себя на том, что вместо того, чтобы наполнять бокалы бурбоном, рассматривает спину своего бывшего, утопившего рубашку в раковине, - эм, прости, но мужчины у меня тут бывают исключительно по делам, так что...
Отведя взгляд в сторону, она вернулась в помещение и, прихватив бутылку и два стакана из бара, направилась к столу. По привычке включая рабочий компьютер, Фрай подключилась к системе видеонаблюдения, просто потому, что всегда так делала, находясь здесь.
